— главным образом из-за зубастого оскала, — но Маклин даже обрадовался, когда это чудовищное создание не подало ему руки.

— Тимоти Маклин, значит? — проскрежетал низкий голос. — Как поживаешь, Тимоти Маклин?

— Превосходно, — ответил сценарист, прикидывая, не переусердствовал ли он с выпивкой. — Похоже, я в полном порядке. Иначе не разговаривал бы с беглецом с погоста.

— Он в легком подпитии, сэр, — поспешил на выручку Броскоп. — Сами понимаете, «Адский огонь»…

— Оно и видно, — подтвердил скелет, с замогильным интересом разглядывая зависшего над полом Маклина, и тот слегка обиделся:

— Может, я и пьян, но хотя бы жив!

Ну и ну! Значит, человек набрался мужества, чтобы учтиво пообщаться со скелетом, а в ответ слышит одни оскорбления? Возмутительно! Не выпить ли еще коктейль?

Словно для того, чтобы добавить сцене диссонанса, явился Старый Хрыч. К этому моменту Маклин окончательно утратил осторожность и забыл любые слова, кроме бранных.

Игнорируя всех, за исключением Черепа, Старый Хрыч уселся рядом со скелетом, лениво махнул рукой и прогремел:

— Сгиньте, парни. У нас деловой разговор.

Лепрекон изо всех сил потянул Маклина в сторону, но тот, заметив на соседнем столике миску с сухими крендельками, стянул ее, встал поудобнее и принялся бросать крендельки в Старого Хрыча, стараясь, чтобы те повисли на рогах.

— Тимоти, дружище! Во имя Титании, перестань! — взмолился лепрекон.

— Попробуй и ты, — предложил Маклин. — Может, выиграешь приз. Ха! Попал!

Старый Хрыч аккуратно снял кренделек с левого рога и смерил Маклина ненавидящим взглядом, после чего объявил:

— Я тебя знаю.

— Коль знаешь, то и любишь, — наобум ответил Маклин. — Или пободаться со мной решил? — Тут он разразился безудержным хохотом. — Пободаться! Нет, вы поняли? Итак, о чем это я? Ах да, тут у нас частная вечеринка, крокодильчик ты мой, и не припомню, чтобы тебя кто-то звал.

Казалось, Старый Хрыч вот-вот взорвется. Череп кивнул лепрекону:

— Уводи-ка дружка. Он всего лишь сценарист, так? Вот и объясни ему, что режиссеры имеют приоритет над сценаристами.

— Такие кости, как у тебя, я на завтрак глодаю, — заявил Маклин самым оскорбительным тоном, решив сорвать раздражение на скелете. — Не перебивай, а не то натравлю на тебя могильных червей! — Вывернувшись из объятий Броскопа, он взмыл к потолку, где и остался, легонько перебирая ногами, чтобы сохранить равновесие, после чего опустил взгляд на поднятые к нему физиономии: рогатую Старого Хрыча, зеленую лепрекона и костяную Черепа.

— Я, — возвестил он, — с высоты моего полета намерен сделать несколько заявлений. Не смейте обращаться со мной как с контрактным работником. Мне здесь не место. Я попал сюда по ошибке. И если не отправите меня на Землю, да немедленно, я устрою тут такой ад, что…

— Вышибалу сюда! — взвыл Старый Хрыч.

По залу скользнуло что-то черное, бесформенное и крылатое. «Дракула», — с ужасом подумал Маклин и отчаянно забился в крепких когтях неведомого существа.

— Выбрось его, — невозмутимо приказал Череп.

Маклин почувствовал, как его тащат по воздуху. Заметил перепуганное личико Броскопа и наконец погрузился в кромешную тьму, навеянную призраками шестнадцати «Адских огней».

Чувствовал себя Маклин на удивление прилично, даже с поправкой на пробуждение в аду. Нервы уже не страдали от невыносимого напряжения. Он больше не сомневался в собственном здравоумии. Очистив рассудок спиртным, Маклин смирился с реальностью магии, уже не принимая в расчет различные психозы и неврозы.

Недостатков было ровно два: похмелье и, что гораздо хуже, некомфортная температура окружающей среды. Открыв глаза, Маклин тотчас понял, почему здесь так жарко.

Над головой бурлило пламя, прокатываясь по высокому небосводу бесконечными приливами и отливами в сопровождении глухих раскатов грома. Вдобавок ко всему Маклин едва не задыхался от едкого серного запаха.

Он сел, пошатываясь от внезапного головокружения, огляделся и понял, что находится на… на плоской возвышенности из черного металла, обжигавшего ему зад. Похоже, Маклин оказался на острове.

Тут к нему вернулось восприятие перспективы. Нет, никакой это не остров. Это верхушка гигантской башни, а земля — далеко-далеко внизу. Сделав несколько шагов к краю, Маклин остановился на почтительном удалении от пустоты и увидел черный город, окруженный огненным кольцом, и услышал звуки, от которых по спине пробежали микроскопические мурашки. Да, он в аду.

Становилось все жарче. Ослепляющие и обжигающие языки пламени вздымались все выше. Маклин инстинктивно отпрянул.

Вжух!

И Маклин оказался уже не в аду, а на довольно жесткой койке: лежал полностью одетый и смотрел на зеленую физиономию лепрекона, нависшую над ним елочной игрушкой.

— Как знал, что ты вот-вот вернешься, — вздохнул Броскоп. — Тебе прописали всего лишь сутки в аду. Ох, дружище, почему же ты меня не слушал?

Маклин сел. Он находился в громадном дортуаре, где не было ничего, кроме выстроенных рядами коек.

— Ты как, в норме? — Броскоп сидел на спинке кровати.

У него был озабоченный вид.

— Я… Ну да, пожалуй. Что случилось?

— Вставай. Тебе надо поесть и глотнуть кофе. Тем более скоро на работу.

— На работу? — простонал Маклин, но послушно встал и проследовал за Броскопом в умывальную, где в спешке совершил туалет.

А вскоре он сидел в кафетерии, глотал черный кофе и курил сигарету, зажатую в дрожащих пальцах.

— Дело было так, — объяснил Броскоп. — Ты оскорбил Черепа и Старого Хрыча — помнишь об этом, нет? — и в наказание получил ссылку в ад. У нас считается, что нарушение субординации — серьезный проступок. Как все прошло?

Маклин сказал, что бывает и хуже.

— Да ну? Понятно. Тебе повезло: проспал почти весь срок.

— Где хоть я был-то?

— На самой высокой башне города Дис. Там, куда нас всегда посылают. Окажись ты ближе к земле, превратился бы в горстку пепла. Так что впредь не лезь в бутылку, дружище: Старый Хрыч тебя ненавидит, а у Черепа нет причин тебя любить. Ну зачем было так себя вести? Ты ведь хотел попросить Черепа об одолжении…

— Вот именно, — закусил губу Маклин. — Хотел. Хотел, чтобы мне поручили писать сны для Данна.

— Выпей-ка еще кофе, — посоветовал Броскоп. — Короче, теперь даже не думай просить об одолжениях. Будешь писать сценарии для своей психологической группы. Вот, собственно, и все.

От кофе у Маклина прояснилось в голове, и впервые за несколько месяцев он ощутил спокойствие и способность мыслить ясно, ведь недаром утро после вчерашнего считается наилучшим временем для построения планов.

— Броскоп, — задумчиво сказал он, — я несколько лет крутился в Голливуде. И я далеко не дурак. Так что не бери в голову. Я писал сценарии для сиквелов, а после такого справишься с чем угодно. Что касается наших дел… — Он поднялся на ноги. — Пойдем. Пора сесть за работу.

Лепрекон и